В первый же день разведал все притоки-укрытия на случай усиления ветра. Но они за время отдыха ни разу не пригодились. Даже в неспокойную погоду, когда тонула «Булгария» на другом конце водоёма, удалось доползти до порта, пробираясь сквозь бесконечные волны. Позднее об этом эпизоде написал стихотворение.
Шлюзование в Тольятти
Попаданию в шторм предшествовала идея сплавать в Самару. Пополнив запасы топлива, утром направился к шлюзам. Надо сказать, что гидросооружения в Тольятти отличаются от верхневолжских. Огромный комплекс из четырех камер (так называемый «двухступенчатый двухниточный») поражает размерами.
Диспетчер «маломерку» самостоятельно шлюзовать не хотел. Но я заблаговременно договорился с капитаном большого теплохода, что меня возьмут под борт (как говорят речники — «в два пыжа»). И благополучно преодолел оба шлюза.
Надо сказать, что 30 километров от базы до ГЭС пролетел на одном дыхании за полчаса. Забегая вперед скажу, что на обратный путь ушло в семь раз больше времени.
Но пока наслаждался прибрежными видами Жигулёвских гор, и двигался в сторону Самары. Внезапно полил дождь, и пришлось поднять тент. Стало тепло и сухо, как в памперсе. Но ливень снизил видимость до 20 метров. Отвлекшись от навигатора, внезапно резко затормозил, хотя в планы это не входило.
Оглядевшись вокруг, логично предположил, что сел на мель. Через несколько минут «приземлившийся» неподалёку большой катер подтвердил гипотезу. Обсудив по рации незапланированную стоянку, мы стали выбираться. Лодочка у меня маленькая, да и скорость была небольшой. Поэтому сравнительно быстро удалось освободиться из песчаного плена. А «сосед» остался, видимо, до вечера.
Конечно, я предложил помощь. Но оценив соотношение размерений корпусов, коллега по несчастью от попытки буксировки отказался. У него только в бензобаке было больше, чем весило моё судно. И засел он намного дальше и основательнее.
До Самары оставалось километров десять. Но логика подсказывала, что пора лететь обратно, чтобы успеть к шлюзованию вверх. Поэтому нехотя развернулся (по-речному — «сделал оборот»), и помчался к шлюзу. И даже успел к назначенному времени.
Солнце разогрелось нещадно, но как перестраховщик, не стал поднимать «крышу», находясь в камере шлюза. Мало ли что… Зато местные бесстрашные мальчишки купались в «бетонном мешке» в непосредственной близости от проходящих судов.
Когда зашел в верхний бьеф, то услышал по рации странный диалог. Диспетчер интересовалась у стоящего рядом громадного плавкрана о допустимой высоте волны (как оказалось, у него были небольшие неполадки с подруливающим механизмом). Но какой же шторм должен быть, чтобы о нем предупреждали такую махину? В этот момент стало как-то не по себе…
На всякий случай переключил подачу топлива на резервный полный бензобак. Хотя по расчетам хватало и того бензина, который плескался в основной ёмкости. Как выяснилось — поступил весьма предусмотрительно. «Наверху» такой возможности уже не было.
Волны на Волге
Выползая из шлюзовой камеры, обнаружил, что погоду как будто подменили. Отноcительный штиль сменился сильным ветром, небо заволокло тучами. Ближайшее знакомое укрытие, где можно было заночевать, было в пятнадцати километрах от моего местонахождения. Это ровно полпути до базы.
Конечно, можно было пройти вдоль «тихого» берега. Но тогда бы пришлось на траверзе порта переползать через Волгу. А это 13 километров открытой воды в узком месте. Поэтому решил идти вдоль берега у подножия гор. В это время передали прогноз — метр двадцать, ветер четырнадцать. Тут же почему-то вспомнилась запись в судовом билете о допустимой высоте волны 0,75 м.
Малейший сброс «газа» приводил к заныриванию носом, и зеленоватая вода бодро бежала по палубе, перепрыгивая через стекло. Пришлось промокнуть — затентовываться в такую погоду опасно. В случае оверкиля шансы на спасение тают, как мороженое в микроволновке.
Особенно сложным был участок, где в Волгу впадает Уса. На пересечении рек образовались стоячие волны, и вести катер в нужном направлении, чтобы не подставить борт волне, было нелегко.
Внезапно между гребней увидел «Казанку» с четырьмя людьми. Они отважно двигались в сторону большой воды, хотя время от времени валы перекатывались через лобовик, обрушиваясь в салон. Из средств спасения увидел в бинокль только бутылку водки, которая трепетно передавалась из рук в руки, как оберег.
В голове роились противоречивые мысли — как спасать этих безумцев в случае аварии? За счет мощного мотора могу вскарабкиваться на волны, но единственное, что в моих силах — это бросить спасательный круг. Поскольку малейший сброс оборотов двигателя поставит маленькую лодку лагом к волне, и переворот обеспечен.
Но всё решилось благополучно. Алкотуристы поняли бесперспективность своего отважного похода, и развернулись обратно в укрытие допивать огненную воду. А я тем временем продолжил свой, уже порядком поднадоевший, путь. Бутылка пива, которую намеревался откушать сразу после шлюзования, лежала в холодильнике нетронутой.
Передвижение осложнялось отсутствием мест для аварийного выбрасывания на берег. Жигулёвские горы спускались отвесно в воду, не оставляя шансов на ошибку в управлении. Тем не менее, взгляд пытался зацепиться за малейший отлогий участок вблизи уреза воды. Периодически такие проплешины попадались, и я отмечал их, как пройденные вехи.
Для подстраховки на всякий случай привязал пустые пластиковые канистры к мотору и передней утке. При глубине 26-28 метров 30-метрового фала должно было хватить, чтобы обозначить место вероятного затопления. Гермомешок с мобильником и документами надел на шею, и продолжал двигаться к цели. Полупустой основной кормовой бак с закрытой вентиляцией также мог служить дополнительным блоком плавучести, что при тяжелой четырехтактной «Ямахе» было весьма кстати.
Но вот пройдены последние сотни метров гор, по левому борту показались строения президентского санатория. Берег там заставлен тетраподами — трехконусными бетонными монстрами высотой с человеческий рост для разбивания волн. И пластиковый корпус катера не выдержит столкновения с такой преградой. Поэтому оставался вариант только один — двигаться до последнего.
Но ощущение приближения спасительной бухты в Усолье приносило уверенность и радость. Несмотря на усилившееся волнение (радио передало уже метр сорок), отчаянная мотолодка пробиралась сквозь ряды валов, пока не достигла поворота в русло маленькой речушки. После смены курса волна из боковой превратилась в попутную, и от радости я положил рукоятку управления двигателем до упора.
Непередаваемый кайф — на скорости 60 км/ч (для моряков — 33 узла) перепрыгивать с одной попутной волны на другую, в полёте отрываясь от водной поверхности, и ощущая, что никакая сила уже не сможет перевернуть лодку.
Добравшись до места стоянки, с первого раза не нашел места у пирса — с «моря» нагнало пены, и причал был весь покрыт бело-желтой массой. Багром нащупал кнехты. Вывесив кранцы и закрепив растяжки, дрожащими руками открыл дверцу холодильника. Пиво дождалось своего часа.
Оклемавшись, отправился на сушу наблюдать за стихией. Всё-таки точка наблюдения имеет огромное значение. С берега ситуация казалась абсолютно безобидной, а «барашки» — игривыми и милыми.
В ту ночь спал, как убитый. А следующим утром на Волгу не выходил — ограничился пешей прогулкой по набережной и вкусным обедом в ресторане с поеданием фирменного блюда и кальмаров. С берега волны были красивы, но не более. Люди гуляли по асфальтированной дорожке, и только мне почему-то не хотелось смотреть в сторону водохранилища.
© Илья Илмарин, 2017